24 июня 2025 года в Институте Европы РАН в Москве состоялась научно-практическая конференция «Миссия среди молодежи евразийского пространства: вера, ценности, образование». В ходе форума с докладом «Влияние добровольчества на формирование духовно-нравственных ценностей молодежи» выступил председатель Синодального отдела по делам молодежи профессор доктор теологии епископ Истринский Серафим.

Введение

Феномен добровольческого служения в наше время получает все большее распространение в общественной жизни, в том числе в молодежной среде. Однако количественное расширение этого явления сопровождается методологическим дефицитом в его содержательном осмыслении. Вопрос о том, каким образом добровольчество влияет на формирование ценностной структуры личности молодого человека, требует комплексного научного и богословского рассмотрения.

В настоящей статье предпринимается попытка рассмотреть добровольчество не только как инструмент включения молодежи в социум, но и как механизм аксиологического развития, связанный с усвоением и закреплением духовно-нравственных установок. Также внимание будет уделено духовному пониманию добровольческого служения в контексте православной антропологии и этики и его корреляции с государственными представлениями о традиционных ценностях.

I. Добровольчество как феномен служения: богословские основания и аксиологический контекст

С научной точки зрения добровольчество (или волонтерство) — это бескорыстный труд на благо других людей или общества, без прямой материальной выгоды. В этом определении, однако, отсутствует ценностный компонент, определяющий внутреннюю мотивацию и экзистенциальную нагруженность действия. В православной традиции добровольчество осмысляется как служение, укорененное в этике жертвенной любви — ἀγάπη и антропологической доктрине о человеке как носителе образа и подобия Божия.

Такое понимание трансформирует само понимание природы волонтерского труда. Добровольчество здесь перестает быть только социальной функцией и становится частью духовного пути личности по направлению к Богу. Характерным отличием христианского добровольчества по сравнению с светским волонтерством выступает приоритет внутреннего нравственного делания — подвига любви, милосердия, терпения, смирения. Эти качества не «преподаются» в виде набора правил, а формируются исключительно через опыт действия и подвига любви к конкретному человеку.

Богословская парадигма такого служения коренится в евангельском понимании ближнего как носителя образа Божия: «Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф. 25:40). Таким образом, добровольчество в контексте христианской антропологии — это не альтруизм, а акт служения Богу за пределами богослужебного пространства.

Представленное понимание добровольчества согласуется с позицией, выраженной русским религиозным философом, богословом, культурологом и педагогом протопресвитером Василием Васильевичем Зеньковским, который утверждал, что «личность человека не развивается "из самой себя", что в ее высших и творческих силах она связана с миром ценностей — сверхиндивидуальных, сверхэмпирических»¹. Это показывает духовную обусловленность добровольческого служения, как внутреннего взаимодействия личности с трансцендентным.

Добровольчество, как социальный институт, гармонично соединяет 17 традиционных ценностей российского общества (закрепленных в 2022 г. в государственной политике указом № 809 Президента РФ В.В. Путина) с глубинными основами русской духовной культуры. Рассмотрим это на конкретных примерах. В основе добровольчества лежит бескорыстное служение — принцип, утверждающий приоритет духовного над материальным (6) не через абстрактный альтруизм, а через жертвенную заботу о ближнем, что веками формировало нравственный идеал нашего народа. Такие ценности, как справедливость (3) и взаимопомощь (4), в контексте волонтерства обретают глубину, отражая идею общественного блага как соборного единства в делах милосердия.

Следующая ценность — служение Отечеству (5) в православной традиции осмысляется как жертвенная любовь, вытекающая из пятой заповеди декалога. Если Бог повелевает почитать отца и мать (Исх. 20:12), то совершенно очевидно, что этим предписывается также чтить и Отчизну — духовное, культурное, историческое и географическое пространство, в котором находятся наши корни. Примером такого служения Отечеству является образ святых благоверных князей, собирателей земли Русской, которыми восхищается митрополит Киевский Иларион в своем знаменитом «Слове о законе и Благодати». Важно, что добровольчество утверждает и преемственность поколений (11), напоминая о связи веры и дел (Иак. 2:26), передавая не только навыки, но и культуру самоотдачи, в которой молодежь учится видеть в человеке не объект помощи, а образ Божий. При этом созидательный труд (12) волонтеров превращается в практическое выражение веры в человека — без морализаторства, но с трезвым осознанием достоинства каждого.

Таким образом, волонтерство в современной России — это не только социальный институт, но и христианское служение, в котором ценности государства естественно согласуются с нравственным законом, запечатленным в сердцах (Рим. 2:15). Добровольчество можно представить как мост между государственными приоритетами и вечными идеалами, на которых веками строилось российское общество.

II. Ценностные ориентиры молодежи в условиях секуляризации и глобализации

Современное российское общество, как и большинство обществ постиндустриального типа, характеризуется чрезвычайным уровнем секуляризации, фрагментацией идентичности и эрозией традиционных форм социализации. Молодежь, оказавшаяся в эпицентре этих трансформаций, сталкивается с дефицитом смыслов и моделей поведения, со слабой институционализацией нравственных норм, а также с инфляцией понятия «ценность» как такового.

В этой ситуации традиционные духовно-нравственные ценности обретают значение компенсаторной категории, способной структурировать повседневную жизнь, задать направление нравственного выбора и создать внутреннюю конгруэнтность личности. Однако проблема заключается в том, что трансляция этих ценностей только лишь через декларативные программы и тексты невозможна. Необходима живая среда, в которой ценности становятся опытом, а не остаются абстракциями.

Отметим также, что формирование мировоззренческих приоритетов у молодежи не происходит в пустоте. Как показывает анализ социальных дискуссий, в молодежной среде остро ощущается потребность в восстановлении и укреплении духовных смыслов, способных противопоставить себя хаосу морального релятивизма и утилитаризма. Таким образом, духовные ценности, в первую очередь сформированные в христианской традиции, становятся критерием различения добра и зла, нравственного и безнравственного. Трансляция духовно-нравственных ценностей требует не только теоретического осмысления, но и погружения в культуру поступка — на что и направлена добровольческая деятельность. Добровольчество становится такой практикой, поскольку включает в себя труд и конкретные дела в пользу другого человека. Оно вводит молодого человека в поле непосредственного переживания категории «ближний», возвращает к опыту сопричастности, соучастия, любви и заботы о другом. В условиях, когда часть молодежи испытывает ощущение «экзистенциальной изоляции» — отсутствия смысла жизни, связи с прошлым и ориентира в будущем — добровольчество становится структурообразующим фактором идентичности.

Как видим, добровольчество в молодежной среде выполняет функцию моста между личной жизненной ситуацией и высшими основаниями нравственного выбора. Это согласуется с христианским пониманием человека как существа, способного к метанойи (μετάνοια) — внутреннему изменению себя, в нашем случае через встречу с реальностью боли, любви, страдания и жертвенности.

III. Механизмы влияния добровольчества на духовно-нравственное становление молодежи

Современное добровольчество представляет собой педагогический феномен, где воспитание проходит не через усвоение теоретических знаний, а через экзистенциальное проживание и принятие ценностных установок. В отличие от конвенциональных форм воспитания, волонтерство создает условия для непосредственного соприкосновения с реальностью человеческой боли и нужды, что становится катализатором личностного преображения.

Практика показывает, что в ситуациях служения ближнему ярко проявляется разрыв между теоретическим знанием о добре и его практическим воплощением. Многочисленные свидетельства волонтеров, работающих в хосписах и социальных учреждениях, подтверждают: встреча с чужой болью и страданием трансформирует сознание молодого человека. Его прежние представления о жизни и смерти, о смысле человеческого существования перестают быть абстрактными категориями, обретая переживание конкретного опыта.

Цифровая культура молодежи характеризуется гиперкоммуникацией без личного общения (соцсети, мессенджеры) и экзистенциальным одиночеством. В такой среде возникает парадокс: молодежь окружена коммуникацией, но лишена сопричастности. Социальные сети и мессенджеры, при их внешней связанности, часто становятся пространством поверхностных, лишенных глубины контактов. В этом отношении волонтерские сообщества предлагают иную модель человеческих отношений — основанную на совместном труде, взаимной поддержке и живом общении. Таким образом, добровольчество восстанавливает человеческие связи через совместный труд и милосердие.

С богословской точки зрения, добровольческое служение представляет собой современную аскезу, адаптированную к условиям светского мира. Терпение, смирение, внимание к нуждам другого — эти добродетели взращиваются не в искусственно созданных условиях, а в ситуациях человеческой нужды. Это также иллюстрирует богословский принцип синергии — сотрудничества человеческой воли и Божественной благодати. Человек, сознательно выбирающий путь служения, открывает себя действию благодати, которая преображает не только внешние обстоятельства, но и его собственное сердце. В результате добровольчество становится не только социальной практикой, но также школой духовного возрастания, где христианские ценности обретают плоть в конкретных делах милосердия.

IV. Добровольчество как верификационная практика ценностей и механизм личностной трансформации

Добровольчество способно выступать в качестве среды эмпирического подтверждения усвоенных или декларируемых ценностей. В условиях молодежной социокультурной среды, характеризующейся недоверием к институциональным авторитетам и деконструкцией смыслов, молодежь апеллирует не к отвлеченным идеологемам, а к опыту — личному, непрерывному и проверяемому.

В свете этого подчеркнем роль исторической памяти как ценностного фундамента для нравственной самоидентификации добровольца. Человек, включающийся в практику помощи и служения, не только участвует в общественном действии, но и становится носителем преемственности служения ближнему. Через такое действие молодежь приобщается к культурной традиции подвига, жертвенности и любви, закрепленной в духовной памяти народа. Добровольчество здесь выполняет миссию «оживления» культурных кодов, возвращая в жизнь забытые идеалы.

Добровольчество, по сути, предоставляет субъекту выход за пределы рефлексивной морали, и молодой человек вступает в зону конкретного действия, где ценности не проговариваются, а проверяются и утверждаются. Так, участие в уходе за больными, сопровождение людей с ограниченными возможностями, взаимодействие с уязвимыми категориями граждан образуют общественную среду, в которой молодые добровольцы формируются как духовно зрелые личности.

Христианская этика утверждает, что добродетель — это не отвлеченное качество, а действие, «воплощенное» в конкретных обстоятельствах. В этом контексте добровольчество не только формирует, но и позволяет реализовать добродетели. И вот, сострадание перестает быть эмоцией и становится поступком; смирение проявляется в способности подчинить собственный комфорт нуждам другого; терпение находит выражение в готовности преодолевать усталость, раздражение, бюрократические препоны ради сохранения верности делу.

Также в добровольчестве субъект не только реализует нравственные установки, но и получает обратную связь, влияющую на внутреннее развитие. Такая встреча часто становится катализатором переосмысления собственных приоритетов и формированием зрелого мировоззрения, не сводящегося к потребительским, карьерным или гедонистическим установкам.

Анализ свидетельств участников добровольческих программ демонстрирует, что подобные «трансформации» происходят в ситуации длительного, системного и ответственного участия. Иначе говоря, ценностные сдвиги возникают не как следствие одноразовой акции или эмоционального подъема, а формируются в процессе регулярного служения, сопряженного с внутренними усилиями и включенностью. Здесь уместно провести параллель с аскетическим деланием: как добродетель не формируется без упражнения, так и ценность не укореняется без постоянного применения в жизненных обстоятельствах.

Таким образом, добровольчество в молодежной среде представляет собой не только социальную активность, но и педагогическую систему, основанную на сопряжении действия, рефлексии и духовной практики. В этой структуре ценности не воспринимаются как внешние правила, но переживаются как внутреннее содержание действия. Такой подход делает добровольчество инструментом духовного развития. И важно, что добровольчество не просто духовно преобразует личность, но и служит проверкой подлинности усвоенных ею нравственных установок.

Отдельного внимания заслуживает вопрос о роли праксиса (практического действия) в добровольчестве в процессе формирования нравственной идентичности. В христианской традиции идентичность это не только внешние характеристики человека, но и результат духовного пути, связанного с опытом выбора, ответственности и служения.

Добровольчество помогает субъекту идентифицировать себя не через статус, а через действие. Молодой человек, включенный в долгосрочный добровольческий проект, начинает осознавать себя не как потребителя благ или носителя социальных маркеров, а как участника общественного дела, имеющего моральную ценность. Здесь формируется нравственная идентичность — внутренний образ себя как человека, способного к милосердию, любви и служению ближнему.

Специального анализа требует отношение между добровольчеством и религиозной мотивацией. Многочисленные наблюдения и эмпирические исследования показывают, что включение добровольца в церковное сообщество усиливает механизм личностного духовного роста и принятия традиционных ценностей. Здесь возникает не альтруистическая практика, а литургическое продолжение христианской жизни вне храмового пространства. Добровольчество в таком случае становится не только делом милосердия, но и частью духовной дисциплины — способом «хождения перед Богом» (Быт. 5:24).

V. Добровольчество как образовательная и институциональная задача: условия влияния на формирование ценностей и перспективы развития

Государство видит в волонтерстве социальную технологию, а Церковь — путь исполнения Божиих заповедей. Но на практике эти подходы не противоречат, а дополняют друг друга и создают пространство для взаимного обогащения. Добровольчество реализует принцип «свидетельства делами» (ср. Ин 5:36). С церковной точки зрения, когда евангельские истины не только выражаются в словах проповеди, но и в конкретных делах милосердия, они обретают убедительность. Такой подход продолжает евхаристическую логику христианской традиции, где служение ближнему становится естественным продолжением литургической жизни общины. Педагогическая наука также признает, что передача ценностей невозможна исключительно посредством информирования — она требует вовлечения в жизненный опыт молодого человека, инициирующий личностную позицию и нравственный выбор. Пример церковного проекта социального волонтерства — молодежного добровольческого движения «Даниловцы» демонстрирует органичное сочетание духовной христианской основы с практической помощью детям в больницах, при котором сохраняется плодотворное взаимодействие с государством через грантовые программы.

С учетом изложенного представляется целесообразным рассмотреть организацию труда волонтеров через призму формирования их ценностей. Во-первых, добровольческий труд необходимым образом сопряжен с социальной необходимостью. Декларативные или формализованные мероприятия, ориентированные на внешнюю отчетность, нивелируют смысл происходящего и подрывают доверие к идее служения, а молодежь традиционно чувствительна к признакам формализма и имитации.

Во-вторых, требуется наличие наставничества — не в административно-контрольной форме, а как образ духовного и жизненного сопровождения. Речь идет о людях, способных не только организовать процесс, но и быть личностным примером, источником мотивации, носителями живой веры и опыта. Без такой фигуры добровольчество легко превращается в череду активностей, лишенных внутреннего смысла. Практика церковной жизни показывает, что добровольческие сообщества формируются вокруг харизматичных пастырей или мирян, обладающих способностью к духовному лидерству и попечению.

Третье необходимое условие — включение добровольчества в культурно-образовательную ткань молодежной среды. Речь идет о том, чтобы добровольчество перестало восприниматься как «внеклассная» активность или эпизодическая акция, а стало органической частью образовательного, миссионерского и культурного пространства. В этом контексте важно взаимодействие церковных, академических и общественных институтов, способных совместно выстраивать воспитательные модели, основанные на деятельной ценностной педагогике.

В-четвертых, необходимо признание и поддержка добровольчества на всех уровнях общества. Это означает уважительное отношение к труду добровольцев, признание их вклада, наличие условий для устойчивости волонтерских инициатив. Церковь, общество и государство совместно должны поддерживать духовное, методическое и информационное сопровождение добровольческих программ.

В-пятых, добровольчество влияет не только на личную, но и на общественную духовность. Как свидетельствует христианская антропология, личное духовное развитие невозможно без участия в судьбе ближнего, а потому у духовности общинное измерение. Современные вызовы требуют активизации этой общинной природы духовности через практики, укрепляющие солидарность, милосердие и жертвенность. В этом смысле добровольчество — не только этическая практика, но путь социокультурной консолидации, укрепляющий нравственный каркас общества.

Этот взгляд на организацию добровольческого служения соотносится с христианским пониманием воспитания как пути к спасению. По мысли протпр. Василия Зеньковского, «как лучи вечности пронизывают нашу жизнь и осмысливают ее, так и воспитание должно связать требования жизни с законами вечности. Воспитание должно готовить к жизни во времени, но и к жизни в вечности — к жизни земной и к жизни вечной»². Добровольчество, будучи деятельной формой нравственного становления, как раз и соединяет временное с вечным, конкретное действие с духовным смыслом, свидетельствуя о единстве педагогической, миссионерской и эсхатологической перспектив.

Заключение: добровольчество как практика «тихой миссии» и духовного свидетельства

Подводя итог, отметим, что добровольчество в молодежной среде — это не только социально полезный труд, а комплексное явление, объединяющее в себе духовную практику, образовательную задачу и миссионерское свидетельство. Оно соединяет богословие с жизнью, слово с делом, ценности с поступком.

В условиях фрагментированного культурного пространства, кризиса идентичности и обостренного запроса на смысл, добровольчество становится каналом трансляции традиционных ценностей — не навязанных, не индуцированных, не маркетинговых, а подлинных христианских ценностей. Эти ценности помогают молодому человеку стать личностью, включенной в заботу о ближнем, сопричастной общему делу, способной к милосердию, жертве и любви.

Отдельного внимания заслуживает «тихая» миссионерская функция добровольчества: она создает среду общения, в которой Евангелие Христово звучит не лозунгом, а жизнью; не пропагандой, а присутствием; не вербальной декларацией, а тихим и постоянным служением. Добровольчество становится формой «литургии после литургии» — продолжением духовной жизни в мире, за пределами храма, но в том же духе и с тем же основанием.

***

¹ Зеньковский В.В. Проблемы воспитания в свете христианской антропологии. Москва, 1996. С. 7.

² Зеньковский В.В. Проблемы воспитания в свете христианской антропологии. Москва, 1996. С. 37

Синодальный отдел по делам молодежи/Патриархия.ru